[noreig]

ʽʽ ...кот крадется вдоль книжных рядов, будто намереваясь стереть с корешков имена. ʼʼ

*

Вчера я уснула неожиданно для себя рано, но в 12 меня разбудила смска и далее стало понятно, что предпринимать жалкие попытки снова погрузиться в царство морфея как минимум наивны. Последние пару лет стало очень плохо со сном. Поэтому я решила потешить себя "Записками Мальте Лауридса Бригге". Тешилась до утра, затормозить в таких случаях крайне сложно, + особенно когда брат, собираясь на работу, разносит по квартире шарканье убитых тапок, грохот воды из ванной и запах яичницы. Пришлось вставать, закрывать плотнее дверь (коты в своих корыстных целях научились открывать двери, но закрывать за собой - воспитания уже не хватает), проветривать и в итоге я вообще снова заснула часам только к 8...
Зато эта ночь подарила мне сладостно упоение "Записками...".
Мне бы хотелось оставить себе здесь на память чуть ли не каждый абзац!
Вот хотя бы начало...

*

"Например, прежде мне не приходило в голову, какое на свете множество лиц. Людей -- бездна, а лиц еще больше, ведь у каждого их несколько. Есть люди, которые одно лицо носят годами, оно, разумеется, снашивается, грязнится, может прохудиться на складках, растягивается, как перчатка, которую надевали в дорогу. Это -- простые, бережливые люди; они не меняют лица, даже не отдают его в стирку. Сойдет, говорят они, и кто им докажет обратное? Но напрашивается вопрос, раз у них несколько лиц, -- что делают они с остальными? Они их берегут. Еще дети поносят. Однако, бывает, их пес, выходя на прогулку, щеголяет в хозяйском лице. Ну и что такого? Лицо есть лицо.
А есть люди, которые невероятно часто меняют лица, одно за другим, и лица на них просто горят. Сперва им кажется, что на их век лиц хватит, но вот им нет сорока, а остается последнее. В этом, бесспорно, своя трагедия. Они не привыкли беречь лицо, последнее за восемь дней снашивается до дыр, во многих местах делается тонким, как бумага; и все больше просвечивает изнанка, не-лицо, и так они вынуждены расхаживать.
Но женщина, та женщина! Она вся ушла в себя, наклонясь вперед, уткнувшись лицом в ладони. Это было на углу rue Notre-Dame-des-Champs. Я замедлил шаг, едва я ее увидел. Не надо мешать задумавшимся беднякам. Вдруг до чего и додумаются.
Улица была пуста; ее пустота скучала; она выхватывала шаги у меня из-под ног и громыхала ими как деревянными башмаками. Женщина испугалась, слишком быстро, слишком резко оторвалась от себя, так что лицо осталось в ладонях. Я видел, оно там лежало, пустой оболочкой. Мне стоило неимоверных усилий удержать взгляд на этих ладонях и не смотреть на то, от чего они оторвались. Страшно было смотреть на лицо с изнанки, но еще больше я боялся голой, ободранной головы без лица."

Кажется, у меня появился любимый писатель. Да, до этой ночи не было.